Блестящая партия - Страница 86

К оглавлению

— Извините нас, джентльмены.

Он вывел ее из комнаты и потащил наверх.

— Ты обещала переменить платье.

Джорджина вырвалась из его рук.

— Я не обещала ничего подобного. Я не люблю приказаний, Бедфорд.

Джон попытался справиться с нарастающим гневом.

— Тогда я попрошу тебя, будь любезна, перемени платье, Джорджина.

Она отвернулась и посмотрела в окно.

— Ах, приехал Уильям Питт. Какое неуважение — мы не вышли ему навстречу. Прошу тебя, Джон, извинись перед ним за меня и скажи, что я сию минуту сойду вниз.

Джорджина появилась в гостиной и бурно приветствовала Питта.

— Уильям, надеюсь, вы не против того, чтобы опять быть моим соседом за столом? Из всех мужчин Англии я бы предпочла сидеть только рядом с вами.

Джон упрямо сжал зубы и подошел к столу с напитками. Налив два бокала кларета, он подал один Питту. Джон хотел подать второй бокал Джорджине, как вдруг рука его дрогнула и темно-красное вино выплеснулось на платье жены.

— Как я неловок! Прости, Джорджина.

Она мило улыбнулась.

— Бывает. Простите меня, джентльмены.

Когда через четверть часа в гостиной появилось видение в бледно-зеленом платье ампире низким декольте, мужчины зааплодировали.

— Благодарю вас, джентльмены. Это любимое платье Джона. — Джорджина улыбнулась. — Думаю, что обед подан.

К полуночи уехал последний гость. Обед выполнил свою миссию. Уильям Питт принял предложение Чарлза Джеймса Фокса присоединиться к оппозиционной партии вигов. Они договорились, что займут критическую позицию по отношению к политике правительства, когда откроется парламент.

— Ты продемонстрировала свое бесстыдство, вела себя как распутная женщина. Выставила себя напоказ, как наглая шлюха. Я запретил тебе надевать первое платье, и ты нарочно надела другое, которое еще откровеннее показывает твое тело.

Джорджина пожала плечами.

— Я раздумывала, а не сойти ли мне вниз голой.

— Хватит! Ты больше всего любишь разыгрывать из себя дурно воспитанную, испорченную девчонку. Твоя семья поощряла это, но я этого делать не намерен. Я требую от тебя послушания, Джорджина.

— Послушания? — Она подбоченилась. — Может, твоя ангелоподобная Элизабет и подчинялась твоим требованиям. Я этого делать не собираюсь.

— Мы не будем говорить о моей первой жене.

Тон Джона стал угрожающе опасным. В Джорджине вспыхнуло возмущение.

— Еще одно слово — и я сниму портрет, что висит над камином!

Джорджина почувствовала удовлетворение от того, что спровоцировала гнев мужа. Она всегда задавалась вопросом — что будет, если довести его до неуправляемой ярости, которая скрывается под лощеной внешностью?

Он заметил, как сверкнули ее зеленые глаза.

— Перестань вести себя как взбесившаяся стерва.

Джорджина оскалила зубы.

— А ты не вынуждай меня!

Джон схватил ее за точеные плечи и свирепо встряхнул.

— Проклятый мужлан! Тебе хотелось устроить мне взбучку с первого же дня, когда мы встретились. Это таким образом ты держал свою первую жену в повиновении?

Ее слова разбудили чувство вины, которое он хранил в глубине души. Руки его упали, и он постарался обуздать свой гнев.

— Я не желаю играть вторую скрипку после любой женщины — живая она или мертвая! — воскликнула Джорджина.

Она круто повернулась и выбежала через дверь, соединяющую их спальни. Там она сорвала с себя бриллианты и рассовала их по черным бархатным коробочкам; потом взяла эти коробочки и вернулась в спальню мужа.

Положив коробочки на кровать, она сказала:

— Возьми свои чертовы бедфордские бриллианты. Я бы предпочла ребенка всем драгоценностям христианского мира, но я, видимо, недостаточно хороша для твоего бесценного семени!

И Джорджина бросилась из комнаты, захлопнула за собой дверь и заперла ее.

Джон с минуту постоял неподвижно, ошеломленный ее тирадой. Потом подошел к двери и подергал ручку.

— Открой дверь. Немедленно!

Грубый тон его голоса предупреждал, что, если она не подчинится, он прибегнет к насилию.

Джорджина предпочла проигнорировать это предупреждение.

— Идите вон! Я не могу подчиняться властным, деспотичным мужчинам, которые считают, что Бог дал им право быть господами над своими женами.

Сидящие внутри Джона демоны взяли верх. Он пнул ногой тяжелую дверь, и дверная рама треснула; дверь повисла на одной петле. Он прошел через комнату и навис над Джорджиной.

— Никогда больше не запирай от меня дверь. Ты можешь спать одна, если хочешь — я никогда не стану брать женщину силой, если она того не желает, но между нами не будет никаких замков — ни теперь, ни когда-либо.

Джорджина вызывающе подняла подбородок, хотя и понимала, что довела его до последней крайности. Он вышел из комнаты, и она почувствовала облегчение, однако сердце у нее болело от того, что он оттолкнул ее. Она медленно разделась, повесила в шкаф изящное зеленое одеяние и подивилась, как порой такая красота может привести к несчастью. «Я всегда знала, что Джон — властный, деспотичный тип, но думала, что моя любовь заставит его измениться».

Она забралась на кровать и бросила взгляд в сторону спальни мужа. Зловещая тишина заставила ее вздрогнуть.

«Собираюсь ли я устраивать с ним сражения всякий раз, когда мне хочется настоять на своем? — Она не знала, на что решиться, и была готова расплакаться. Потом она отогнала слезы, проглотила комок в горле и стукнула кулаком по подушке. — Да, и еще раз да. У меня для этого хватит характера!»